Школа негодяев - Страница 57

Он свернул к входу в арт-галерею, перешел на быстрый шаг, чтобы не привлекать к себе внимания, и отметил, что помимо прессы, здесь полно и киевского бомонда. На паркинге теснились дорогущие машины, а въезд на него перегораживал странный, как и его хозяин, джип одного скандального киевского живописца, обладателя острого языка и либеральных политических взглядов. Его, как вечного оппозиционера, говорящего сплошными афоризмами, обожали все журналисты и ведущие ток-шоу, и не было мероприятия, где бы любимчик публики не отметился бы и не дал пару интервью. Сергеев взлетел по ступеням к входу, и наткнулся на двух бодрых бодигардов в траурных костюмах, охранявших двери.

Один из них оказался сообразительным, и начальство опознал сразу – наверное, видел где-то. Сергеев разглядел в немаленькой толпе Вику, рассмотрел рядом Маринку – та же Вика, только более высокая и совсем тоненькая, как тростинка, и двинулся к ним, словно ледокол, рассекая толпу плечом.

Он совсем не подумал, что будет говорить, как убеждать – и это было плохо. Вывести отсюда Плотниковых против воли Вики будет невозможно. Слишком много людей. Слишком много охраны.

Вика заметила его, когда Михаил был совсем близко, и посмотрела удивленно. На этот раз, он, кажется, застал Плотникову врасплох. Ни холода, ни высокомерия во взгляде не читалось. Наверное, не успела включить – одно изумление, и только. Потом его увидела Маринка и заулыбалась навстречу радостно, замахала рукой. Сергеев невольно улыбнулся в ответ, преисполняясь уверенностью, что он успел и теперь все будет хорошо…

И тут же – словно споткнулся на ходу.

Инстинкты заработали – они и до этого не спали, а мониторили пространство вокруг, определяя потенциальную опасность – в полную силу. Это было рефлекторно, как сердцебиение и дыхание. Умка вырабатывал способность предчувствовать и замечать мелкие, косвенные детали всю первую половину жизни, и никакая смена профессии не могла отключить эту охранную систему совсем, разве что длительное бездействие ослабляло чувствительность.

В разношерстной толпе богемы, густо разбавленной чиновниками от искусства и просто чиновниками, тусовочным планктоном – любителями поесть «на шару» и засветиться перед объективами телекамер, затесались люди, которые выглядели в этой среде, как пираньи в аквариуме.

Раз, сосчитал про себя Сергеев, не переставая улыбаться.

Высокий мужчина с гладкими, зачесанными назад волосами. В руках фотоаппарат. До сорока. Подготовлен. Судя по костяшкам на руке – рукопашник, не ганмен.

Два. Крепыш в красной рубашке, коротко стриженый, одно ухо было раздавлено. Бывший борец?

Три, четыре…

Пара. Ему лет под сорок, ей до тридцати. Оба высокие. У нее платье с коротким рукавом и видны бицепсы – тренированная барышня. Держит перед собой сумочку. Видно, что сумочка тяжеловата. Стрелки?

Пять.

Возле группы канала «Интер» парень лет тридцати, мазнул взглядом по Плотниковой. Он в белых свободных брюках и рубашке навыпуск. Один к ста, сзади за поясом у него пистолет.

Шесть, семь…

Двое мужчин в форме охранников галереи. Дубинки. Кобуры с «травматиками». Официальное прикрытие?

Восемь.

Совсем молодой парень с колючими, как иглы глазами и шрамом на брови. Дерганый, нервный. Может быть, новичок? Такие опасны, потому, что начинают стрелять по любому поводу и без него. Нужно будет приглядеть особо. Или вырубить первым.

Их восемь. Может, кого я не заметил. Восемь – это три машины минимум. Плюс наружная группа поддержки неизвестной численности. Плюс водилы, которые тоже не пальцем деланы. Неужели для того, чтобы взять двух женщин, надо было пригонять полторы дюжины спецов? Или они предвидели мое появление здесь?

Он продолжал идти вперед, не переставая улыбаться Маринке, а его внутренний локатор ощупывал территорию и метил цели. Боевой компьютер начал рассчитывать траектории движения, пути отхода, векторы атак.

«Они учли мое появление, – ответил он сам себе. – Может быть, слушали мобилку Блинова, может быть, сами слили ему информацию, зная, что он расскажет все мне, а я обязательно брошусь на помощь и влечу в сети, если мне подсунуть такую приманку? Может быть, они и не собирались трогать Маринку с Викой, а просто закинули удочки и ждали меня? Но… Если сейчас я брошусь наутек, то тогда они точно возьмут Вику с дочкой. Они даже гнаться за мной не будут, сам приду. Что там говорил Блинчик по поводу допроса первой степени с применением спецмедикаментов? Настало, наверное, время… И ведь не угадаешь, кто именно напустил на нас эту свору! Не угадаешь. Да и неважно это теперь. В шахматах такая позиция называется „вилка“. Под ударом одновременно две фигуры и спасти можно только одну. Моя задача спасти две. В шахматах так не бывает, но мы попробуем. Обязательно попробуем. Восемь. Многовато, конечно, восемь… Плюс те, кто снаружи, но о тех будем думать позже, при смене мизансцены, если она состоится».

Сергеев почувствовал, как закололи мышцы, как плотно и сильно начало биться сердце, посылая насыщенную адреналиновым зарядом кровь по упругим, словно струны жилам.

Он поцеловал Маринку в щеку, и она радостно чмокнула его в ответ.

– Как я рада, что ты пришел! – прощебетала она. – Дядя Миша, тут так здорово! Смотри…

– Здравствуй, Вика, – он наклонился к Плотниковой с поцелуем, и она от неожиданности не успела уклониться. От ее кожи пахло незнакомыми духами и вечной гвоздикой. – Ничего, что я без приглашения?

Слева сверкнула вспышка фотоаппарата. Журналисты «желтых» листков засекли цель. Было бы неплохо привлечь к себе усиленное внимание, но Сергеев понимал, что пришедшие сюда профессионалы задумали серьезную акцию, и ни бульварные писаки, ни журналисты солидных изданий и телеканалов, их не остановят. Не те расклады. Задание будут выполнять любой ценой.