Школа негодяев - Страница 116

116

– Можно, скорректирую? – спросила Плотникова. – Как живой свидетель событий? Ты действительно умен, Володя. Ты аферист с государственным мышлением. Не потому, что думаешь о державе, просто воруешь очень масштабно. Ты действительно правил этой страной, но годы эти сложно назвать лучшими в ее истории. И отказа от власти не было. Отказ – это дело добровольное. А тебя выгнали твои… гм… коллеги! Ты сбежал, поджав хвост, и если бы не Миша и не Васильевич, сбежать бы не успел. Помнишь, как тебя в самолет грузили?

– Не помню. Что я могу помнить? Я еще неделю в Швейцарии валялся без сознания…

– И это ты называешь – отказался от власти? Твой «мерс» еще долго в новостях показывали…

Блинов помолчал, играя желваками, и Плотникова поняла, что Владимир Анатольевич сильно изменился за последние годы. Он давно должен был вспыхнуть, взорваться, обложить ее матом, наорать и даже успеть помириться, а нынче – сидел рядом, красный от обиды, стиснув зубы…

Он не стал слабее.

Он смирился.

Это было внове для нее – этакий неожиданный штрих к портрету Блинова, но за те годы, что Вика была близка к политике, ей доводилось видеть и более стремительные перерождения.

– Вика, – сказал Блинчик после паузы. – Дело в том, что я уже все сделал.

– Что именно?

– Я оставил все Марине и внуку.

– Вот даже как… – протянула Плотникова, покосившись на Владимира Анатольевича. – Трогательно. Только им ничего не надо. Маськин муж зарабатывает неплохо. Да и я – барышня не бедная. Уж без твоих миллионов обойдемся!

– Ну, во-первых, не миллионов, – спокойно возразил Блинов. – Тут ты меня, как всегда, недооцениваешь. Я благодарностей и не ждал, так что не трудись меня в чем-то уличать. Есть инвестиционный фонд, и он принадлежит тем, в ком течет моя кровь. Как ты думаешь, я имею на это право?

– Наверное, да, – согласилась Плотникова. – Но, мы с тобой договаривались о другом, – ты к ним не будешь иметь никакого отношения. Володя, поверь, я вполне могу содержать и себя, и семью, и оплачивать счета Сергеева…

– Я ему должен, – сказал Блинов резко. – И отдать иначе не могу. И даже обсуждать не собираюсь… Кстати, раз уж ты отправляешь меня из города сегодня вечером, давай-ка поедем к Мише. Прямо сейчас. Бог знает, когда еще свидимся.

– Мой день посещения – завтра, – сообщила Плотникова. – Ну, если ты хочешь, давай поедем. Он будет рад.

– Не уверен, – возразил Блинчик.

– Несмотря на то, что произошло между вами, он считал тебя своим другом.

«Может потому, что не успел обзавестись другими?» – подумал Владимир Анатольевич, но вслух ничего не сказал.

Сергеев почти не изменился.

Во всяком случае, изменился гораздо меньше, чем можно было ожидать.

Главврач клиники, завидев Плотникову у входа, заплясал, словно дрессированный медведь на задних лапах, наглядно демонстрируя Блинову, что ни копейки из его денег не потрачено зря.

– Виктория Андроновна! Здравствуйте! Мы вас только завтра ждали! – запел он хорошо поставленным, низким голосом. – У Михаила Александровича сегодня электроимпульсные процедуры и только потом стрижка…

– Ничего, – сказала Плотникова покровительственным тоном, – ничего Афанасий Платонович. Мы ненадолго. Знакомьтесь, Кирилл Андреевич Старский, старый друг Михаила Александровича!

– Коллега Михаила Александровича? – переспросил доктор, присматриваясь. Несмотря на славянские имя и отчество, у него была типичная восточная внешность. Вылитый монгольский завоеватель с голосом баритона из киевской оперы. Удивление, да и только!

– Упаси Бог, – испуганно сказал Блинов, пожимая широкую горячую ладонь врача. – Какой коллега! Старый приятель!

– Вы первый раз у нас? – спросил Афанасий Платонович, как будто бы не знал. – Вам Виктория Андроновна рассказывала о нашей клинике?

– В общих чертах…

– Давайте я по дороге вам немного расскажу. Михаил Александрович все равно лежит в одном из дальних коттеджей. Это не потому, что мы не уделяем ему внимания, – торопливо добавил он и оглянулся на идущую рядом Плотникову. – Просто в этих коттеджах физиотерапевтические комплексы, да и расположены они в тишине и в тени. У нас от разных недугов лечатся оччччень (он сделал ударение на это слово) непростые люди. Очччень известные. В клинике лучшая аппаратная база, новейшие диагностики, только оригинальные препараты. Мы лечим практически все – от двигательных дисфункций до тяжелых поражений нервной системы, вызванных применением некоторых веществ…

Они пересекли внутренний дворик, который располагался сразу за небольшим зданием приемного покоя, и пошли вглубь территории, утопающей в зелени и цветах. Было видно, что закрытый санаторий не просто велик, а огромен. Среди сосен прятались небольшие домики, аккуратные двухэтажные лечебные корпуса. Слева располагался здешний спортивный комплекс, судя по конструкции – с бассейном. Всюду были проложены мощеные плиткой дорожки, газон, там, где он был, содержался в идеальном состоянии. Блинову почему-то вспомнился гольф-клуб в Швеции, только под Стокгольмом было прохладнее.

– На место ставят крыши после наркоты, – пояснила Виктория, закуривая. – В том числе.

– Ну, можно сказать и так, – согласился главврач, и воровато оглянулся. – И это тоже. Вы же знаете, что заместительная терапия сейчас вне закона, а метод очччень эффективный.

– Не сомневаюсь, – поддержал доктора Блинов. – А много сейчас пациентов, Афанасий Платонович?

– Много. Не менее 30 человек. У нас никогда меньше не бывает. А что никого не видно – не удивляйтесь. Все сейчас получают процедуры. Кто где, но все при деле.

116